Тема денационализации украинской интеллигенции

Тема денационализации украинской интеллигенции входит в повесть с образом Йоганнеса Шварца. Его образ выписан рельефно, раскрытый разносторонне. При первом знакомстве с «чужим йоганнесом» людям казалось, что это очень утонченный, культурный и интересный человек. И корректным поведением, и разговорами на разные темы, и хорошей внешностью он мог понравиться кому-нибудь. Аглае йоганнес много чем напоминает Чорная. « Между обеими будто похожесть», что проявлялась в движениях, «каком-то общем ритме». «А затем еще в глазах, которые… спидлоба смотрели. Большие, с темными бровями глаза чужеземца, то же самого выражения черные глаза профессора, полнолуния блистательности, а в некоторых волнах прекрасного некоторого, она бы сказала, гениального сумасшествия!» (III, 353-354).

«Чужой Йоганнес» в самом деле был братом профессора, Иваном Чорнаем. Из него рассказа узнаем, что сызмала, зненавиджений рутинерами- родителями за свой «особый характер» и нежелание подчиняться традиционному воспитанию, он покинул родную землю и воспитывался у некоторого бездетного родственника в Моравии; что в детстве много читал Гете, Чокке и Байрона, возненавидел школу и покинул ее, а в четырнадцатилетнем возрасте стал атеистом, за что был проклятый церковью. Двадцатилетним юношей он уже много путешествовал. Приезжал и на родину, но смотрел на нее глазами чужестранца, который потерял всякое патриотическое чувство. « Сударыня-Авантюра была мне товаришкою, матерью и любкою»,- так трактует свой прошлый жизненный путь «чужой йоганнес» (III, 346).

Сейчас он приехал до этого города, где работал его брат, чтобы якобы «приучаться заново своего матерньой языка…», а на самом деле - «получить… кое-что… что потерял в молодых летах… ( то есть «получить» в брата часть имущества.), а там, как говорил… податься на того бп<» (III, 344) моря, к Калифорнии, где в безудержной капиталистической горячке хотел попробовать и свои силы. К таким занятиям ощущал себя хорошо подготовленным

Шварц представился мастером на все руки: предпринимателем по строительству, землемером, учителем французского и английского языков, рисунков, музыки, и даже гипнотизером,- справжнимавантюристом.

Свою меланхолическую жену ( конечно, небрачную), которую молодой девушкой похитил в уважительных, интеллигентных родителей, гипнотическими экспериментами Шварц привел к гибели. И это его не очень беспокоило, потому что он не переносил «долго единодушия», потому что для него «все, что хорошее», если « роз-ложити надолго»,- «блидне и гаснет».

«Чужой йоганнес» возникает из повести не только со своим прошлым. Писательница изображает его «деятельность». Шварц старается поймать в свои сети Аглаю. Если Чорнай усматривал в Аглаи прежде всего женщину, то Шварц размышляет иначе, смотрит дальше. Как и Чорнай, Шварц видит и понимает, что Аглая небудничная натура, может каждому умному мужчине скрасить жизнь. И для него важное самое то, что не очень хотел понимать Чорнай: она - большой талант, а с таким талантом там, за морем, можно сделать бизнес. Чтобы завоевать девушку, романтический характер которой, как ему казалось, понял хорошо, Шварц, как пес, ластится возле нее, идет на всякие провокации. О. Кобилянська очень оригинально строит между этими персонажами диалог. Шварц рассказывает о своем прошлом, в глазах девушки все время искать выражение реакции на свои слова. Когда зашла речь о музыке, Аглая, вместо того чтобы включиться в разговор, «засела нараз за фортепъяно». «Играла с омраченными глазами, с нервным содроганием круг уст, но играла очень хорошо» (III, 347). Когда же «кончила, он ни на одно слово похвалы не отворил уст». Не это важное для Шварца. Он говорит: «Я б на вашем месте снялся, как чайка, отлетел в другую часть мира и больше не воротил» (ПИ, 348). Но эта «романтическая» предложение не находит отголоска в душе девушки. Аглая возражает: «Но я бы все еще вернулась, хотя бы и на то, чтобы свой язык и песню по времени снова услышать» (III, 348). И вот уже после этого Шварц, уловив, чем живое девушка, произносит патетичные тирады в честь украинского народа, его языки и песни, осуждает свое предательское прошлое. Но все это - кощунство человека без родины. Итак когда он предлагает Аглае поехать к Калифорнии, она в ответ отворила двери и свистнула на собаку: «езжай к Калифорнии, Реко,- сказала, погладивши большую домашнюю собаку.- Добрый Йоганнес нуждается в в пустыне предмета для экспериментов, езжай…» (III, 414). И целиком скомпрометированный Шварц исчезает, чтобы дальше где-то продолжать свои авантюристические путешествия и действия

Суждение Шварца об отношениях между людьми, о развитии людской личности, о национальном вопросе свидетельствуют, что он пылкий приверженец человеконенавистнических проповедей Заратустри. Для Шварца общительность, любовь, обязанность перед другими и т.п.- плохое изобретение человеческого эгоизма. И этот заброда еще берется судить о национальной судьбе «своего народа» и даже наставлять его. Национал-шовинистические «установки» высказывает этот христопродавець и тогда, когда перед слушателями позирно будто раскаивается за космополитические « ошибки».

Подобный Шварцових воинствующие, национал-шовинистические идейки в предвоенные года через журналы «Научный^-научен-научный-литературно-научный вестник», «Украинский дом» и другие очень часто раскинули по Украине будущие фашисты Д. Донцов и прочие. В первом и в начале второго десятилетия XX возраста об О. Кобилянську появляется многому статей таких критиков, как С. Ефремова, М. Валяльщик-Сриблянський и прочие. Они безапелляционно твердили, что женские образа писательницы с них «порывами у высочества» и « с тугой за красотой» хотят, дескать, «вживити в себе» идеал сверхчеловека с ее ультраиндивидуалистической философией

Тогда же появляется как на Западной, так и на Восточной Украине целый ряд писателей-интеллигентов, которые проповедовали «новую этику», базируясь на ницшеанський философии. Довольно напомнить пресловутую этическую концепцию «честности с собой» В. Винниченко. В одном из писем 1910 года О. Кобилянська писала: «Новелка, а лучше очерк Винниченко «Тайное приключение», не есть психологически правдивая, и вообще я считаю, что Винниченко пишет также под влиянием Ницше, как писал также Арцибашев. Жаль мне его таланта, что он задержуесь на обработанные низших инстинктов, которым ни не творится, ни не творилась несправедливость,- вмисто спинятися на шляхотнийших точках или приметах людской характера» ‘.

Именно против ницшеанського культа сверхчеловека, против трактования критикой собственного творчества в духе ницшеан-ськой философии и выступила О. Кобилянська в повести «За ситуациями».

Тема денационализации украинской интеллигенции