Сначала появляется зарево. Она растет, разгорается, и вот уже ослепительно-белая лавина котится к городу. Огонь охватывает дома, улицы, вспыхивают автомобили. Дерева чему-то занимаются быстро, как свечки, хотя сейчас разжигание весны… Огневая лавина котится городом. Остается лишь потресканная, будто в сморчках, земля. Страх это произошло 26 апреля 1986 года, когда на Чернобыльской АЭС взорвался четвертый блок
Эта трагедия ошеломила весь мир. На всий планете не было равнодушных к этому печальному событию, она взволновала всех, откликнулась болью в сердцах мильйонив. едут грузовики, идет помощь к Чернобылю, Припяти. Отважными и героями, как известно, не рождаются, ими становятся. Некоторые пожарники выходили на крышу энергоблока повторно. Все они знали, что борются с огнем в условиях опасности, но никто поста не оставлял и продолжал бой. На пятый час утра пожар было ликвидировано ценой жизни отважных и бессмертных. Чорнобиль стал зловещим знаком щонайсильниших саморазрушительных действий человека, найдраматичнишою поражением в ее таком неразумном противоборстве с природой. Появившись под знаком библейской « звезды Полин», тот черный Чернобыль стал если не расплатой, то найсерйознишою предостережением нашему варварству и легкомысленности
На эту страшную трагедию откликнулись в печати писатели О. Гончар, Б. Олейник, и. Драч. Поэзия не молчала. Почти одновременно появились поэмы Л. Горлача, С. Йовенко, Б. Олейника, и. Драча. Чернобыльская трагедия. Этим все сказано. Гудит набат тревоги, набат — вестник беды, но он же не похоронный звон, а призыв к действию, самоотверженной, спасательной. Призыв решительный. Испокон века велось: почуяв набат, все — и старые, и молодые — бросали все и шли оборонять отчий край. Живые — откликнитесь!
и откликнулись. Тема Чернобыльской трагедии нашла отображение в творчестве многих, вот они: В. Яворивский «Мария с полынью в конце столетия», Ю. Щербак документальная повесть «Чернобыль», Д. Павлычко поэзия «Листок», Б. Олейник поэма « Семь», М. Луков поэма «Боль и память», Г. Сингайвський «Обожженное мужество», Л. Горлач поэма «Зона», С. Йовенко поэма «Взрыв», и. Драч «Чернобыльская мадонна».
Реалист и романтик, язвительно иронический и трепетно нежный, одно слово, Драч, которым он есть, создавая чрезвычайно своеобразную поэму «Чернобыльская мадонна», сверялся, по его определению, с художественными критериями мирового уровня — « от Рублева до Леонардо да Винчи». Пролог к поэмы преисполнен тревоги, отчаяния и даже гнева, и найти слова, лишь бы хоть немного воссоздать эмоциональное потрясение, рожденное Чернобылем, в самом деле, очень тяжело:
Я завидую всем, у кого есть слова. Нет у меня слов. Расстрелянные к слову. Молчание тяжело душу залива. Ословленисть глупая и случайная. Для Драча поиски слов — это прежде всего поиски ответа на вопрос: что делать?, кто виновный? Поэт рассказывает о чернобыльских событиях сквозь призму идеи
Жизнь, которая до недавнего времени воспринималось, как вечное и незнищенне, а сегодня подлежит реальной угрозе уничтожения. В центре рассказа-боли судьба женщины-матери, и освещает автор эту классическую гуманистическую тему в самом деле своеобразно, даже неожиданно. Взволнованный, аж отчаянный, тон пролога сменяется незатейливой разговорной интонацией солдата строительного батальона, но то, о чем рассказывает он, не вкладывается в рамки здорового толка. Сюжет действительно фантастический: каждое утро на песчаных дюнах строители видят следы босых ног, которые ведут к четвертому блоку. Розыски, выслеживания не дали ниякихрезультатив.
Вот чудище неуверенное которая!
Может, мать шла в саркофаг?
К Валерию Ходемчука? «Хрещатицька мадонна», которая несет в руках «сплетенное ничто…» — не является ли она символом человечества, которое подписало себе смертный приговор?
Поэма имеет два четко выраженных плана. Первый — составляется с ряды портретных этюдов, созданных под непосредственным впечатлением от увиденного на собственные глаза. Это «Старая бабушка в целлофане», что потайки выпасает в зоне корову — видение смешное и весьма страшное, «знак людской незащищенности, бездуму. Ескортована под руки из пораженного оберегу старая женщина целует цветок «прямо в стронций» — ничто не может отделить ее от земли, видлякати, даже смерть. Она единая с землей, живое только с ней,, а ни — умирает. Это и имитатор воинствующей порядочности, большой ученый, высокий руководитель, который мало думал о людях, вгоняя атомный гигант в родниковое сердце Приднепровья. Это — солдат и генерал, трактористка, грубоватая, произведенная фигура которой согрета юмором. Это — полусумасшедший иметь на Крещатике, ошеломленный трагедией физик. Второй план — это лирико-философские раздумья поэта, который в творческих мучениях ищет достоверных красок, равновеликих трагедии. и. Драч обвиняет, осуждает, призывает содрать из души лед равнодушия, безответственности, нерадения, цинизма:
Пучками голыми
Из души сдираю лед…
Как ранит пучки или…
Как душа тяжело ранит… Автор призывает всех к самооценке, до этого призывает время всех, не только ученых:
Хоть засторогу я несу горькую,
Не каменую Честный Храм Науки… Умоляет поэт: хоть сейчас не выявлять поспешности, когда он уже привел к таким мучительным ошибкам и просчетам. Блестящий финал поэмы. Драч — беспощадный и суровый, он не ищет оптимистичных альтернатив, не старается «подсластить» правду жестокую и очевидную:
Кто же там, седую, посмеет занимать?
Соль познания — это плод раскаяния…
Несет седая чернобыльский иметь
Эту планету… Это больное дитя!.. Год — миг в истории человечества, год не очень большой срок и в жизни любого человека. Но за такой год, чернобыльский, мы стремительно подорослишали, подорослишали на целую эпоху, мы стали вимогливишими к самих себя, к тем, в чьих руках человеческое существование и судьба природы. К сожалению, жизнь свидетельствует, что психология человека перестраивается или не найповильнише, что сердечность — это намного стабильниший залог, чем тревога и озабоченность. Именно эти непреодолимые ограды штурмует своей поэмой и. Драч. Нам, жителям Украины, из высоты шистнадцятириччя Чернобыльской трагедии принадлежит стремиться, чтобы подобное бедствие не постигло нас больше никогда, чтобы это страшное событие было последним в нашей жизни, пусть чернобыльским звоном памяти видлунюеться в сердце каждого
Художественное осмысление Чернобыльской трагедии в произведениях украинских писателей
Комментариев нет:
Отправить комментарий