Сокровище О. Стороженко

Был себе мужчина и женщина. Были они люди зажиточные, всего у них довольно: и поля, и скотинки, и скота, и дом просторный с садиком и левадой. Послал им Господь на утеху одного только сынка — Павлушей свалили. И уже же и уважали, и пестовали они того одинчика! Не так отец, как иметь. И что это уже за мать была! Между матерями — поразительно иметь! Уже Павлуша был немалый пахолок, а она еще возилась с ним, как с маненькою деткой. Было, собственными руками кормит его, а он, оболтус, только глита и, как тот пуцьвиринок, снова рот роззявлюе. Всю зиму и осень с дома не выпустит. «Не хода, сынку, — говорит, — холодно, озябнешь, и еще, крой Бог, заболеешь, то я и умру, не дождусь, пока ты и выздоровеешь». Придет весна или лето — снова не пуска: «Не хода, сынку: душно, солнце напечет головку, глава будет болеть». Цилисинький год не даст ему порога переступить, разве в воскресенье поведет к церкви, и за ним и не молится, и обеими руками за него и держится, чтобы кто не то что толкнул, а и не притронулся бы. Порой, как опостылеет ему стоять, то такой шум поднимет на всю церковь, будто с него чортяка лыка дерет. «Ходим, мама, домой, — хлипа, — есть хочу!» То иметь и ведет его домой, не дождавшись конца службы и благословения. Как кладет его спать, то самая и стелет, и раздевает, и крестит, и еще и котка поет, будто над годовичком. Временами отец, смотря на сие юродство, станет кричать на женщину и хвалиться, что он Павлуши отдаст в школу к дьяку аж во второе село. Так куда!.. И не говори... Такая из нее добрая и покорная женщина, а как дойдет дело к ее Павлуше, то как бешеная станет: и глаза вытаращит, и запенится, и за чем хватается; крой Бог, который вырабатывает!.. Говорю же вам, что и между матерями поразительно была иметь

Дорос Павлуша к парню. Так его выгнало и расперло, такой стал тучный и приземистый! Морда широкая и одуглувата, как у того салогуба, а руки бели и нежные, как у панночки. И от чего бы им и пошершавеют? Зроду не то чтобы цеп или косую в руках подержал, — не взялся и за лопату, чтобы одгребти снег от порога, или за веник, чтобы вымести дом. Было, старик и станет доказувать женщине: /

- На какую радость мы его выкормили? Который с него хозяин будет? Что с ним произойдет, как мы умрем?.. Останется он на миру, будто слепой без поводатаря!

- Е, мужское, — одкаже женщина, — как Бог милосердный пошлет ему счастье, то без нас будет жить еще лучче, как теперечки!

Уже Павлусеви прошел и двадцатый, уже бы он и на вечерницы пошел, так иметь не пуска.

- Не ходи туда, сынку, — говорит, — на вечерницах собираются самые пьяницы и разбойники; там тебя обидять, возраста тебе сбавят. Подожди немножко — я самая найду тебе девушку, самую наилучшую на всем миру, самую работящую, она будет тебя и годувать, и зодягать, и доглядать, как родная мать

Так не привел же ей Бог оженить сына. Раз ночью розвередувався Павлуша, как на живот кричит: «Меда да и меда!» В старых на ту пору не было меда. Что здесь на миру делать?.. Устала иметь, набросила на себя свитину, не захотела будит наймичку и самая метнулась по селу искать того меда. А к тому времени поднялась фуга, которая не то что ночью, а днем не увидела бы мира Божого. Бегала, несчастная, бегала от дома к дома ( у кого и есть, и каженема: не хочется уставать) и как-то уже выпросила в попа. За один цильничок обещала бузивка подарить. Немного не замерзшая, и таки принесла, и что же?.. Павлусеви уже не к меду; заснул манесенький — никак его и не растормошишь. Так через то мед заболела племянница да и умершая. За ней вслед и отец ноги простер, а наш Павлуша и не опомнился, как оставил круглимсиротою.

Что же с ним произошло?.. Правду говорила иметь: « Как Бог милосердный пошлет ему счастье, то без отца и без матери будет жить еще лучче, как за них». У покойников, — конечно, как у зажиточных хозяев, — был наймит и наймичка. Наймит — парень еще молодой, трудолюбивый, непьющий, а наймичка — тоже честного рода, осталась бедной сиротой, и покойница приняла ее к себе, как родной ребенка

Наймит и наймичка поженились и присматривали Павлушу

Раз наймит поймал в садике ройка, так из того одного розройлося колодок с тридцать. Наймичка присматривала Павлуши, как родной иметь: и кормит его, и главу ему смоет, i расчешет, и одевает, и раздевает, и стелет, так ему в вече и смотрит: мысль его отгадывает, потому что Павлуша за весь день и пары из рта не пустит; хоть бы временами чего и захотел, уже не попросит: как-то ему и слово тяжело выговорить. Только ему и делать, что цилисинький день ест (а лопал здорово) и спит. Было, проснется утром — сейчас наймичка и ставит перед него душой жареную курицу, или качку, или битком набитую макитру вареников со сметаной; ест горемыка, аж за ушами трещит. Не вспила наймичка его утереть, а он уже и заключился спать. Поспит на перине, лезет на печь поспать еще в просе. Пообедает и снова куня; когда зимой, то снова в просо, а когда летом, то выйдет в садик, ляжет под грушей, а временами, глянув вверх, немножко и рассердится:

«Бесовские груши, — пробубонить, — какие спелые, и над самисинькою главой висят, а ни одна же то не упадет в рот». И чтобы это дриґонуть ногой и толкнут об цевку! Это и посыпались бы, так, говорю же, ему тяжело и пошевелиться. Лежит, лежит да и заснет. Пополуднуе — и снова идет в амбар спать и спит уже вплоть до закат солнца. Разбудит его наймичка ужинать, накормит, возденет свитину, сапоги, положит на перину, а он только уже сам заснет. Лучалося, наймит возвратится из поля и наведается к Павлуше, а потому й главу тяжело держать на плечах

- А не дернули ли бы, господин Павел, колыбели? - спросит наймит

- Дернул бы, — пробелькоче Павлуша, — так колыбели не найду

- И вот же она — возле вас на лавке

- И кто же ее набьет?

- И она же набита, я же ее вам набил, как ехал в область. Итак, возле вас и дело положил!

И викреше огня, разожжет колыбель и устромить ему в рот, то он и сосет

Было, придут к Павлуше парни да и подговаривают его, чтобы шел с ними на вечерницы

- Не пойду! - пробубонить да и глаза закроет

- Почему? - спрашивают,

- Далеко. Если бы вечерницы собирались возле моего дома, то, может бы, и пошел

- Е, господин Павел! - говорят ему парни. - Если бы ты увидел наших девушек, то не говорил бы, что далеко!

- Видел, довольно видел... - отзывается Павлуша

- Где же ты их видел? Ты же из дома никогда носа не выткнешь!

- Так когда же снятся, чтобы они показилися! Аж опостылели!.. - одкаже Павлуша да и перевернется на второй бок

Засмеются парни да и пойдут видйого.

Раз на зеленые праздника собралось парубоцтво искать скарба. Взяли с собой заступы, лопаты и водочки не забыли да и пошли в степь. Идут возле Павлусевой дома, вот один парень и говорит:

- Знаете что, ребята! Возьмем с собой к счастью Павла Лежебоки (такое приложили ему фамилия), то уже вероятно найдем сокровище: он такой счастливый, что такого и на всем миру не найдешь!

Подошли парни к окну (окно было одчинене), смотрят, а Павлуша распластался на перине и храпит на весь дом

- Господин Павел, а господин Павел! - позвали парни. - Ходим лишь с нами сокровища искать!

- Не пойду! - Одризавпавлусь.

- Ходим- Потому что! - просят парни, аж кланяются. - Мы тебя так с периной на руках и понесем; не тебя нам надо, а твоего счастья. Как ты с нами будешь, то, может, Бог даст, и найдем сокровище

- Еге!.. Как Бог даст, то и в окно вбросит!.. - одказав Павлуша. - Не пойду!

- Ожидай же, пока тебе Бог в окно вбросит, а мы пойдем искаться

Зареготались да и пошли себе, запевши чумака

Парни нашли издохшего хорта

Подойдя тихонько к Павлусевой дома, размахали хорта да и швырнули в окно, а он как бебехнеться об помост, так и звякнул, и зазвенел, и, как жар, по всей дому рассыпался дукатами!

- Длись, не тронь! - закричали парни. - Сие наше сокровище, сие наши деньги...

- Вранье! - говорит Павлуша. - Сие мое сокровище, сие мне Бог в окно вбросил! А что? Я же вам говорил — не верили?

Парни не слушают его и толпятся в дом, а здесь на тот шум где не взялись наймит с наймичкой, убигли в дом, за ухват и макогин, как штурхнуть одного, второго — так они и угамувались.

- Пожалуйста, — говорят парни, — хоть что-нибудь дай за то, что принесли твому хозяину сокровище!

Наймит бросил им несколько дукатов да и говорит:

- Нате вам за работу, а сие наши деньги, потому что самые таки рассудите: кто бы их в чужой дом вбросил, если бы не сам Бог того захотел!

И, сее говоря, пособирал наймит хорошенько дукаты и спрятал их у сундук

Такой-То был счастливый наш Павлуша! Сказано: как кому Бог даст счастье, то не надо ему и родной матери, не надо и сокровища искать — само сокровище его найдет. А второму горемыке на бездолье в то же самое окно, в которое вбросилось сокровище, улизе вор и последнюю рубашку вытянет; не поделает день, то на второй и есть ничего

Счастливая нить к смерти не ворвалась Павлусеви. Нашлась и девушка, которая, как то сокровище, самая к него ухаживала. Послал ему Господь и диточок, покорных, послушных, трудолюбивых, не таких, как он пудофет, а в мать, потому что женщина его была неусыпная хозяйка. И возраста ему таки многому протяжение Господь: к белому волосам доспался. Спал, спал, аж пока навеки не заснул. Что такое на миру счастья? - спросил бы я в очень грамотных. Зачастую слышишь, люди говорят: тот счастливый. Глянешь на того счастливого, а он тебе показывает на второго, а сам жалеется на свою недолю. Зовут счастливыми и тех, что весь свой возраст ничего не заботятся, как мой Павлуша. Бог им все дает, а они томятся от скуки миром, не знают, что в них есть и чего им надо. Зовут и скупого счастливым, потому что у него багацько денег; а он, горемыка, весь свой возраст стережет тех денег, как рябко на цепи, никакой пользы из них не имеет — и голодный, и холодный, еще гирш от какого-нибудь бедняги. Нет, господа, по-моему, тот только счастливый, кто второму не завыдует, а благодарит Бога за то, что он ему послал, — тот, кого Господь благословил на добрые дела, которые раскинулись они по миру, как разрослась пшеница на хорошо выпаханной ниве.. Накормит она и пахаря, и его соседей, попадет от нее ломоть и старцу ее сумку. Не тот только счастливый, что сам натрискаеться и виспиться, а тот, что и второго накормит и успокоит, потому что в такого и душа будет не голодная. Это же так загвоздив вам с-письменська, чтобы самые одгадали, или мой Павлуша в самом деле счастливый, или, может, таким т илья прозвали его зависливи люди. Гледить же, чтобы не было по поговорке: «Хвалит кабатчик пьяницу, а дочери своей за него не отдаст!» Завыдуете счастью моего Павлуши, а никто бы не захотел быть Павлушей

Что же такое счастье, кого можно считать счастливым? Есть такие, что зовут счастливыми таких, как Павлуша, которые весь свой возраст нет о ком и нет о чем не заботятся; таких, которые имеют много денег и стерегут их, как Рябко на цепи. А по-моему, тот только и счастливый, кто второму не завидует, кого Бог благословил на добрые дела. Завидуют иные счастью Павлуши, а вот стать бы им и не хотели

От давних времен и к настоящему люди задумываются над природой счастья. С юмором повествует автор о Павлуше, однако осуждает его образ жизни, ведь хоть лихого мальчик никому не делал, однако и не совершал ничего доброго, а следовательно, и не жил

Сокровище О. Стороженко