Тема самовластия, как и тема собственности, постоянно была в центре внимания Щедрин - писателя. И если служение призраку собственности нашло свое выражение в романе “ Господа Головлеви”, особенно в обиде иудушки, то служение призраку государства нашло аналогичное, классическое воплощение в “Истории одного города”, где писатель нарисовал целую галерею своевластных правителей, которая завершает зловеще монументальная фигура Угрюм-Бурчеева. “История одного города” - история угнетения народа и решительное осуждение безропотного смирения, которое и сделало возможным существования насквозь прогнившего реакционного порядка. “История одного города” написанная от лица летописцев, которые запомнили самые важные действия начальников с 1731 по 1825 год. Сам автор сообщает себя видавцем найденной им в городском архиве объемистой тетради, объясняя и комментируя которую, становится в позу мнимого простодушия, которое позволило ему выразить самые смелые мысли под видом наивных соображений недалекого провинциального архивариуса. Хронологические рамки рассказа довольно условные. Сам автор свободно обращается с ними. Он то высмеивает монархическую легенду о призвании варягив, тем самым относя действие рассказа к далеким временам основания Российского государства, то переносится к современным ему событиям
В “Описании начальников, в разное время в город Глупо от российского правительства поставленных” подчеркнутые такие свойства этих начальников, которые роднят их с реальными фигурами. Шаржированные, доказанные к гротеску обиды щедринських администраторов воплощали черты современных автору исторических лиц. О статского советника Грустилове, например, сказано: “Друг Кармазина. Отличался нежностью и чувствительностью сердца, любил пить чай в городской роще, и не мог без слез видеть, как токують тетерева. Оставил после себя несколько произведений идиллического содержания и умер от меланхолии в 1825 году”. Эта биографическая справка завершена коротким замечанием: “Данина из откупа поднял до пяти тысяч рублей в год”. Можно говорить об императоре Александре I как историческом прототипе Грустилова. Но Грустилов в такой же мере злая насмешка над правлением Александра II.
Ограниченность и тупоумие начальства разливается в “Истории одного города” таким широким потоком, который на этом тли выглядит достоверно совсем фантастический гротеск, когда градоначальником впопыхах был предназначенный Дементий Варламович Брунастий, в черепную коробку которого - был вмонтирован нескладный механизм, способен выкрикивать два слова: “не потерплю” и “распашу”. Однако это примитивное устройство не воспрепятствовало органчику исправно исполнять главный долг: “упорядочить недоимки, запущенные его предшественником”. Изобразивши все стадий порока, Щедрин показывает, как аппарат самодержавной власти все больше тупеет и раскладывается. И как результат - вырождается в некоторое чудовища, которое сосредоточило остатки своих сил, чтобы погубить народ
Последний правитель, Угрюм-Бурчеев, “ принадлежал к числу самых фантастических поэтов… Начертавши прямую линию, он задумал втиснуть у нее весь видимый и невидимый мир, и при этом с таким непременным расчетами, чтобы нельзя было вернуться нет в зад, ни вперед, ни по правую сторону”. Весь мир представлялся ему образцовой казармой. Чтобы достичь такого образца, он задумал не только остановить ход истории, но возвратить его назад.
Угрюм-Бурчеев - это монументальный гротескно-сатирический образ, который представляет собой соединение самой отвратительной, вражеских человеку качеств. Это человекоподобный болван “ с каким-то деревянным лицом”, что “всякое естество в себе победил”, для которого характерно “умственное окаменение”. Это “ со всех сторон, наглухо закупоренное существо”, которому далекие любые “естественные проявления людской природы” и которое действует “ с регулярностью самого выразительного механизма”. Если в Брудастом было лишь что-то от вещи (органчик вместо мозга), то Угрюм-Бурчеев - целиком представляет собой какой-либо бездушный автомат, который хочет все живое вокруг уничтожить, землю превратить в пустыню, а людей - в обезличенные тени, способны лить молча маршировать и исчезать в каком-то фантастическом провале. Вот почему Угрюм-Бурчеев - фигура не только комическая, но и страшная. “Он был ужасный” - эта фраза дважды повторяется в начале главы, посвященной всевластному идиоту. Жителям города Групповая внешность и действия Угрюм-Бурчеева вселяли только одно чувство: “общий панический страх”. Так в “Истории одного города” большой сатирик показал, что призраку государства служат главным образом люди ограниченные, и служение это приводит к тому, что они теряют всяких индивидуальных черт и становятся если не бездушными рабами, то полными идиотами
Школьное произведение “История одного города” М. Е. Салтыков-Щедрина
Комментариев нет:
Отправить комментарий