Мысль Блоку о несоизмеримости « личных трагедий» с величием происходящего своеобразно ( с исправлениями на сюжет и характер) откликнулась в истории Петрухи. Нельзя сказать, что поэт осуждает Петруху. Скорее он жалеет его. И душевная мука этого разочарованного, «бессмысленного», что сбилось с пути человека, и его страстная, душная любовь с надсадными воспоминаниями об «хмельные ночки» и «огненных глазах» — все это не могло не быть близко поэту, которые всегда находили источник высокого вдохновения в темах трагической страсти и человеческого отчаянья.
Еще больше удивлений и споровши вызвал символический образ Исуса Христа, с «кровавым флагом» победный марш, который возглавляет красногвардейцев
Друзья и враги поэмы, каждый по-своему, упрекали Блоку за Христа — то в ортодоксальной религиозности, то в грубом богохульстве. Это действительно самый неясный и на первый взгляд даже двузначный образ в поэме. Но вместе с тем это чрезвычайно важный образ, от правильного толкования которого в значительной мере зависит понимание поэмы вцелом.
Известно, что финал поэмы вселял сомнения самому Блоку. В июле 1919 года Н. Гумилев читал лекцию о поэзии Блоку и, между прочим, сказал, что заключительная строфа «Двенадцати» кажется ему искусственно приклеенной, что внезапное появление Христа есть чисто литературное эффект. Блок присутствовал на лекции и сказал: «Мне тоже не нравится конец «Двенадцати». Я хотел бы, чтобы этот конец был другой. Когда я кончил, я сам удивился: почему Христос? Но чем больше я вглядывался, тем яснее я видел Христа. И я тогда же записал у себя: к сожалению, Христос».
Личные трагедии в поэме «Двенадцать»
Комментариев нет:
Отправить комментарий