Влияние «Ревизора» на развитие комедийного жанра и сатирической литературы

Влияние гоголевского “Ревизора” на развитие комедийного жанра и сатирической литературы вообще тяжело переоценить. Истоки сатирической типизации, которая идет от Гоголя, будем наблюдать в пьесах украинских драматургов и. Карпенка-Карого, Г. Старицкого, Г. Кропивницкого, в прозаической и стихотворной сатире российских и украинских классиков. Марко Кропивницкий адаптировал комедию “Ревизор” для украинского театра. Апокалипсический мотив гениального произведения все же оставался без внимания интерпретаторов

Однако в пореволюционные времена появилась пьеса талантливого украинского драматурга Николая Кулиша “Хулий Хурина” (1926) - определенной мерой осовремененный, советский вариант гоголевского “Ревизора”.

Это произведение Г. Кулиша, в отличие от знаменитых “Народного Малахия” или “Патетичной сонаты”, занимает довольно скромное место в творческом задела мастера. Но за сатирическим изображением советского номенклатурного аппарата в данной комедии просматриваются не только традиции гоголевской сатиры, а и определенной мерой ощутимые апокалипсические мотивы, которые в свое время крылись в подпольном содержании бессмертной комедии Гоголя. Фабула пьесы Г. Кулиша анекдотическая в своей основе. К небольшому советскому городу прибывают два мошенники, которые из корыстных соображений обманывают партийнорадянських чиновников, выдавая себя за высокопоставленных лиц: один - за журналиста “ Правды” Сосновського, второй - за члена армянского ЦК Каландаришвили.

Давая аферисту имени корреспондента центральной большевистской газеты, который писал об убийстве селькора в с. Димивка (именно этот мотив послужил А. Головку в создании романа “Сорняк”), автор комедии “Хулий Хурина” определенной мерой высказывает свое отношение к разыгранному советской идеологией фарса о некоторых искусственных героев дела - псевдогероев эпохи, которые часто могли оказаться обычными прохиндеями

Неплохо настрахавши местных чиновников ( как, скажем, Хлестаков в комедии Гоголя), “Сосновський” и “Каландаришвили” - прообразы будущих “детей лейтенанта Шмидта” из известного романа ильфа и Петрова (традиции гоголевской сатиры в “Золотом теленке” неопровержимые) - решили перед отъездом на “пленум к Харькову” потешиться над тупостью и ограниченностью усердных перед начальством бюрократов, которые живут по принципу “ как бы чего не вышло”. Самозванцы, будто между прочим, спросили о месте погребения испанского героя Хулио Хуренито (так свалили главного персонажа одноименного сатирического романа Ильи Еренбурга).

Напуганный чиновник-партократ Фома Божий, который до этого времени жил спокойно на должности заместителя председателя оргвиконкому, спохопився не на шутку. Теперь он должен был мобилизовать весь город на розыски могилы некоторого Хулили, чтобы поставить ему памятник. Созданный болезненным воображением и страхом (так, кстати, гоголевские чиновники создают кумирапсевдоревизора) покойник приобретает в пьесе символический значение: иерархичноапаратна система новой революционной власти мертвая и обречена, как абсурдной есть самая идея, воспринятая всерьез от будьякого прохиндея. Несуществующая могила булатаки “найденная”. Возле нее был организован митинг с торжественными речами, с музыкантом и цветами. Однако на открытии этой реставрированной смерти становится известно об аресте аферистов. Характерно, что мордований новой властью патриарх Тихон, после того как в первичное сооружение мавзолея прорвались нечистоты с фекалиями, сказал многозначительно: “ По мощам и елей!” Приведенный здесь фрагмент о традициях гоголевского разоблачительного пафоса в комедии “Хулий Хурина” Г. Кулиша свидетельствует и о другом отголоске бессмертного творения российского классика - скрытый апокалипсический мотив, который теперь очерчивал реалии новой эпохи, более хищнической и абсурднишой: чем больше лукавых, фанатичных идей, тем аморальнишим становится общество, тем скорей оно приближается к тем времен, о которых поведал гений Гоголя в подпольной сути своего закодированного реализма,

Или не об этом же изложил позднее в “Легенде о Большого инквизитора” из “ Братьев Карамазових” духовный наследник Гоголя Федор Достоевский словами кардинала, который решил поправить Христовое учение, проторяя путь для лжемесий. “И тогда уже мы и достроим их башню, ибо достроит тот, кто накормит, а накормим лишь мы, во имя твое, и солжем, что во имя твое…

Слишком, слишком оценят они, что значит раз навсегда подчиниться… стадо вновь соберется и вновь покорится и уже раз навсегда”.

Предостерегающие визий будем наблюдать и в метафоричности “ Мертвых душ” - сложнейшему и, возможно, найзагадковишому ( в частности и в литературной судьбе, и в осмыслении явного и скрытого в роле русской цивилизации на скрижалях мировой истории) произведении Гоголя

Влияние «Ревизора» на развитие комедийного жанра и сатирической литературы