Ах, как мертво вокруг, как мертво,
Запеклись на железе уста ржавчины,
Пеленае революции молчаливые жертвы
Моих мыслей растрепанный кужиль.
М. Волновой
Произведения Николая Волнового — это боль романтика, который потерял свою веру, которому предала его мечта. Вместо овеянной мечтой "загорной коммуны" он получил страшную действительность. Речь шла о тоталитарной системе, базирующейся на разрушении личности, индивидуалистской украинской культуры, поскольку главной своей задачам эта система ставила "отнять то, чем владел", "вырвать с корнями" — вот идеал общего для всихщастя.
Герой Волнового — обычный солдат революции, который переживает трагедию разрушения своей личности. Писатель старается распознать в обычном человеке человека, раскрыть ее внутренний мир, воссоздать сложную психологическую реакцию личности на новую социально-экономическую реальность, и потому заглядывает в самые глубины сознания и подсознания, акцентирует внимание на субъективно-выразительных моментах, захватывается подсознательным, стихийным порыванием героев до чего-то необыкновенного, такого, что разрывает рамки будничности
Главный герой рассказа "Я (Романтика)" переживает раздвоение своей натуры. С одной стороны, он целиком верный революции, а со второго, душа его болит через любовь к собственной матери, которой он должен отречься. Герой должен осуществить выбор, но колеблется и мучится, страдает. Писатель мастерски вскрыша психологическая залог своего героя, который во имя революционной дисциплины скрывает раскол своего собственного "я": "Неужели я, солдат революции, хиблю в этот ответственный момент? Неужели я покину караул и позорно предам коммуну? ".
Писатель романтизировал тип революционера, готового во имя революционной идеи переступить через собственное "я", вытравить из себя чувство милосердия, сочувствие, сожаления. Волновой еще и сам не представляет, предусматривая это в своем произведении, в что позднее выльется эта аскетическая, слепая покорность диктата обстоятельств
"Что самое главное для человека?" — будто спрашивает писатель. - Или его слепая верность, или маты — центр его души, квинтэссенция его существования?". Недаром произведение начинается такими трогательными словами: "Из далекого тумана, из тихих озер загорной коммуны шелестит шелест: то идет Мария. Я выхожу на безгранные поля, прохожу перевалы и там, где тлеют курганы, наклоняюсь на одинокую пустынную скалу... Я одкидаю ресницы и упоминаю... воистину моя иметь — воплощенный прообраз той чрезвычайной Марии, которая стоит на гранях неизвестных возрастов. Моя маты — наивность, тихая печаль и доброта безграничная" . Итак, иметь — это воплощения вековой чистоты, потому что она является воплощенным прообразом Марии, Божой Матери, и она — вместилище всего человеческого в человеке, она — оберег людской души, смысл бытия. Однако любовь к матери мешает коммунару быть слугой революции, поскольку революция приказывает убивать, а иметь зовет к доброте и любви. Образ матери — часть "я" героя, скрываемая им от всех: "Здесь, в тихой комнате, моя иметь не фантом, а часть моего собственного преступного "я", которому я даю волю. Здесь, в глухом закоулку, на краю города, я прячу от гильотины один конец своей души".
Образа матери противостоит образ доктора Тагабата — воплощение злой бездумной силы, которая движет миром в страшный момент общественного сдвига. Герой будто находится под него неуклонным вниманием и потому не может быть самым собой. Тагабат — революционная воля, которая мучает и заставляет отрекаться себя самого: "Но когда доктор Тагабат бросил на бархатный ковер пустую бутылку и четко написал свою фамилию под постановлением — "розстрилять" — меня вдруг взяло отчаяние. Этот доктор с широким лбом и белой лисиною, с холодным умом и камнем вместо сердца, это же он и мой безвыходный хозяин, мой зверский инстинкт, и я, главковерх черного трибунала коммуны — ничтожество в него руках, которая отдалась на волю хищной стихии".
Раздвоение души героя рассказы четко определяется таким выражением, которое повторяется постоянно: "Я — чекист, но я и человек". Значит, что эти два понятия противоречат друг другу, что чекист не должен быть человеком, не является человеком. Герой не просто несет на себе груз собственной ответственности, он проникается ответственностью за всю историю, за целое человеческое общество: "Но снова передо мною проносится темная история цивилизации, и бредут народы, и возрасты, и само время...". Перед героем проходит целая очередь людей, которых он должен обрекать на смертную казнь. их лица болью засекаются в него памяти: женщина, иметь трех детей; мужчина, который падает на колена и просит милости, другие. И он находит в себе силы произнести: "Розстрилять!" Но наступает момент символического выбора — перед трибуналом в толпе монахинь оказывается собственный иметь: "...но я поворачиваюсь и вижу — прямо передо мною стоит моя иметь, моя печальна иметь с глазами Марии. Я в тревоге метнулся в сторону: что это — галлюцинация? Я в тревоге метнулся в сторону и вскрикнул: — Ты? И слышу из толпы женщин печальное: — Сыну! Мой мъятежний сыну!". Герой не просто должен казнить свою собственную мать, отречься любви К нее, он должен убить часть самого себя, свою собственную душу. И, кажется, он способный на такой поступок ради своей мечты, и нерешительность его страшные и болезненные: "Но вдруг передо мною вырастала загорная даль. Тогда мне снова до боли хотелось упасть на колена и молитвенно смотреть на мохнатый силуэт черного трибунала коммуны".
Мечта, цель, к которой идет герой, очень далекая, поэтому она представляет как "загорная коммуна", ее нельзя увидеть на протяжении одного реального жизни. Но герою приходится именно теперь, в него реальной жизни отказываться от чего-то, отрекаться самого важного для себя. Принесет ли это отречение счастья лично ему, этой реальной человека с реальной жизнью? Нет, потому что для революции конкретная жизнь конкретного человека ничего не достойное, она оперирует массами, разрушая личности. В этом и состоит трагичность существования героя "Я (Романтика)".
Трагедия героя М. Волнового — это и трагедия самого писателя и многих других художников, творческое "я" которых вынужденное было раздваиваться под давкой политизированных указаний как писать, о чем писать и для чего писать, теряя такую необходимую внутреннюю свободу
Трагедия личности в рассказе М. Волнового "Я (Романтика)" (2 вариант)
Комментариев нет:
Отправить комментарий